Как правоохранители Луганщины встретили оккупацию

Город Луганск был оккупирован, а в течение месяца луганскую милицию вывели из города. Сложность ситуации состояла и в том, что далеко не все правоохранители заняли патриотическую позицию. Фактически, эту структуру на Луганщине пришлось создавать заново. Бывший главой луганской милиции рассказал о том, как правоохранители региона встретили оккупацию и как развивались события дальше.

 Анатолий НАУМЕНКО заступил на должность главы УМВД Луганской области в самом начале войны, на следующий день после первой попытки захвата здания этого учреждения. 

На упомянутой должности «железный дядя Толя», как его многие называют, пробыл полтора года. Журналист газеты «День» пообщался с бывшим главным милиционером Луганщины о том, что довелось за это время пережить региону и местной милиции, какие качества проявила в людях война и что нужно сделать для того, чтобы вместе с реформой в милиции мы не «выплеснули ребенка» своего написанного кровью опыта.

«НЕЛЬЗЯ ПРЕНЕБРЕГАТЬ ПРОФЕССИОНАЛАМИ ПОД ПРЕДЛОГОМ «СВЕЖЕЙ КРОВИ»

 Анатолий Вячеславович, с чем связана ваша отставка с поста главы МВД Луганской области?

— Полтора года на такой должности и при таких обстоятельствах — это много даже для меня. Меня называют «железным Толиком», но и металл устает. Это ротация. Туда зайдут другие люди. Те, кто работали, уйдут на другие должности в МВД. Я думаю, что эта ротация будет существенной по всей Украине. На носу реформа милиции.

 Ваш уход в частности связан с этой реформой?

— Отчасти. Но у меня будет другая должность, о чем мы разговаривали с министром. Ну и думаю, что возможно у меня уже и глаз замылился, поэтому нужны новые люди, новая кровь, чтобы они посмотрели на положение вещей свежим взглядом. Тем более, в этих уже в кавычках «мирных» условиях. Если кто-то думает, что там деньги лопатой гребут, то пусть пойдут, возьмут лопату и попробуют грести. Там на востоке Украины не деньги, а бриллианты в виде, извините, собачьих экскрементов. Министр пригласил меня на коллегию МВД, где будут обговариваться реформы.


АНАТОЛИЙ НАУМЕНКО

— На ваш взгляд эта реформа больше косметическая, чем сущностная?

— Новое всегда воспринимается сложно. Процесс реформирования МВД и страны в целом назрел. Это нужно делать, но спешка очень опасна. Можно наломать дров. Я, будучи начальником ОБНОН, часто бывал в Европе и могу сказать, что наряду с массой положительных моментов, в их правоохранительной системе так же есть и недостатки. Следует помнить, что милиция Украины написала свою историю кровью еще до войны. Важно перенимая западный опыт не перечеркнуть опыт наш. Нельзя заново идти в первый класс, иначе мы так ничему и не научимся. Важно с водой не выплеснуть и ребенка. О новой же системе стоит поговорить тогда, когда она будет запущена. Тогда мы увидим все нюансы, которые сейчас лишь можно теоретически предполагать.

 А вообще можно ли поменять МВД без изменений в самом обществе и власти?

— Милиция — это отражение власти и не может быть иной. Изменения должны быть комплексные, а не фрагментарные, всеобъемлющие, а не локальные, избирательные. Для того чтобы эти реформы запустить, нужны года. А для того чтобы эти реформы устоялись необходимы десятилетия. И привлекать к этим реформам нужно и старых маститых специалистов. Необходимы профессионалы самого высокого класса и пренебрегать ими под предлогом «свежей крови» нельзя.

Таких профессионалов я знаю много. И не нужно смотреть на то в какой политической силе этот человек был. Если он не совершал преступления и находится в Украине, то грех не воспользоваться его опытом. Иначе мы можем построить конструкцию, которая попросту не запустится. Таких людей не может быть миллионы. Хватит и несколько десятков с достойной оплатой. Сейчас некоторые допускают ошибку говоря, что вот они полиция, а остальные менты. Общество уже не будет терпеть лоботрясов и негодяев. В новую полицию будут отбирать самых лучших. При этом нужно постепенно избавиться от лишних функций, которыми сейчас наделены органы МВД.

«ЗАСЛУГА ДОБРОВОЛЬЦЕВ НЕОЦЕНИМА, НО БЫЛИ И ТЕ, КТО ПРИШЕЛ НА ВОЙНУ ГРАБИТЬ»

 Недавно в Киеве состоялся Марш Героев. Это было большое шествие добровольцев и политических сил, которые требовали освободить подозреваемых в преступлениях военных. Но при этом очевидно было, что город переполнен милицией и Нацгвардией. Количество последних было огромным. Нет ли сейчас опасности за разговорами о реформах в МВД, пойти по пути усиления внутренних войск, как это было во времена Януковича?

— Вот пример. Три дня назад мы с товарищем пили чай в одном из ресторанов Киева. Заведение не из дешовых. За одним из столов сидели бойцы известных мне батальонов. Небритые, развязные. Они подвыпили и начали ходить от стола к столу — «записывать» присутствующих в армию. Понятно, что посетители ресторана поспешили покинуть заведение, чтобы не попасть в конфликтную ситуацию с выпившими, агрессивными людьми.

Подошли и ко мне, но быстро ретировались. Как поступать нужно с подобными людьми, которые бравируют камуфляжем и буквально дискредитируют военных? Это существенная проблема. Сразу подчеркну то, что добровольцы на этой войне сделали очень многое и их заслуга неоценима. Если бы не добровольцы, то не известно, где бы проходила сейчас линия разграничения. Но вместе с этим туда шли и люди далеко не с благородными целями. Нужно понимать, что это война, это оружие в руках, это определенное превосходство над гражданскими лицами благодаря этому оружию.

Я пришел на должность начальника областного МВД 30 апреля 2014 года. Все эти истории с добровольцами происходили на моих глазах. Они сделали как много хорошего, так и очень много отрицательного. Своими преступлениями некоторые представители того же «Айдара» попросту сыграли на руку противнику. Поэтому совершенно логичным является работа по привлечению таких элементов к ответственности. Но основная масса добровольцев — это смелые, мотивированные и эффективные люди. Все потому что кто-то пришел воевать, как, например, «Афганская сотня», погибшая группа «Итальянца», а кто-то пришел на войну грабить. Именно последние и совершали на меня покушения.

— Вы считаете, что некоторые добровольцы используются политиками?

— Если ты не согласен с властью, то борись за свою правоту законными методами. Опять же это все индикаторы здоровья общества. Мне кажется, что люди до сих пор не научились выбирать. Мало кто интересуется биографиями кандидатов и при этом многие «клюют» на красивые лозунги и билборды. Мышление — это тоже работа. Нельзя лениться думать. Иначе вами обязательно воспользуются крикуны и провокаторы. К сожалению, на это ведутся и честные люди.

Мы уже проходили этап революции. Пора думать, пора работать, пора строить. Один политик мне рассказывал, как нужно поступать с судьями, мол, всех без разбору «уничтожить». Нет, это абсурдно и противозаконно. И где грань этого революционного правосознания? А значит закон, как говорил Шарапов, который раз подмяли под себя, уже не закон, а кистень получается. И еще про добровольцев. Не забывайте, что не все кто бьет себя в грудь, действительно были участниками «великих битв». Те, кто реально воевал, не станет бравировать этим. Это уже особая психология человека, который знает и цену слову, и последствиям поступка. Часто политики используют именно тех, кто склонен что-то из себя изображать.

— Абсолютное большинство бойцов, с которыми мне довелось беседовать в мирном городе, не были одеты даже в камуфляж. За исключением, когда боец приехал прямо из фронта.

— Вот я сейчас с вами сижу, но вы же не видите на мне мундир и медали. Рядом с нами может сидеть обычный боец, который не раз был под «градами». Представьте, что будет, если к нему подойдет такой персонаж, о котором я только что рассказал и начнет его «записывать в армию». По «Айдару», кстати, у нас зарегистрировано более 100 преступлений и я лично предупреждал Сергея Мельничука, чтобы он прекратил подобную деятельность.

«БИТВА ЗА ЛЮДЕЙ НАЧИНАЕТСЯ НЕ С БРЯЦАНИЯ ОРУЖИЕМ, А С БОРЬБЫ ЗА ИХ МОЗГИ»

— Затрону тему, на которой многие спекулируют и упрекают вас. А именно то, что вас избрали «народным начальником» милиции «ЛНР» и вас Болотов назначил на эту должность. Вы можете расставить сейчас все точки над «i» в этом вопросе?

— Знаете, барон Мюнхгаузен по средам вел войну с Англией, но Англия об этом ничего не знала. Так же и с этим «назначением». Кто такой Болотов, чтобы меня назначать? Второй момент. Когда я 2 мая 2014 года собрал «Беркут», то они меня сразу спросили — чьей власти я являюсь представителем и кто меня назначал? Я ответил, что являюсь представителем киевской власти и меня назначал министр внутренних дел Украины.

Половина сотрудников «Беркута» сразу встала и ушла. Потом я пошел к Болотову. В коридоре ОГА стоял озверевший «ополченец», который открыл поверх моей головы огонь из автомата и хотел, чтобы я лег на пол. Если честно, я ему в ответ показал дулю и сказал, что он придурок. Посмотрев ему в глаза под балаклавой, отвечаю ему, что с Болотовым о встрече договорился. Он опустил глаза и сказал: «иди». Это была моя первая победа над ними.

Болотов понял, что вариант «в присядки» со мной не пройдет, и сказал, чтобы я писал раппорт на увольнение с поста начальника УМВД Луганской области. Состоявшиеся люди никому не нужны. Болотова я знал лично, а с отцом Карякина даже работали вместе. Я был опером, а он участковым. Леонид Карякин тогда был совсем маленьким, сейчас он глава так называемого парламента «ЛНР». Поэтому все эти спекуляции от лукавого. Я никогда не был предателем. Для меня это жизненно важно.

 С 6 на 7 апреля прошлого года боевикам удалось захватить Луганское областное СБУ. А вот 29 апреля МВД не было сдано, не смотря на то, что штурм здания МВД был намного серьезней. Это уже были не просто бабушки с кастрюлями, а вооруженные люди. Как вы считаете, реально ли было не сдать и СБУ в начале апреля?

— Детально говорить о захвате СБУ я не могу, потому что не присутствовал там. Здание МВД было захвачено 18 мая уже при мне. К тому моменту город был практически захвачен от СБУ и ОГА до прокуратуры. Когда из Луганска вышли ребята из Ивано-Франковска, то в городе остались лишь луганская милиция. В тот воскресный день я уехал в Сватово. 500 дедушек и бабушек, за спинами которых стояли автоматчики, зашли в здание МВД, выломав ворота. Больше оттуда нападающие уже не выходили. Я остался в Сватово. На всех блокпостах сепаратистов были развешаны мои портреты как почему-то руководителя «Правого сектора» и что стрелять в меня нужно без предупреждения.

В итоге —  что часть милиции перешла на сторону бандитов, часть попросту уволились. Приблизительно треть правоохранителей Луганщины остались с нами. Некоторые, кто тогда уволился, приезжали потом ко мне, чтобы восстановиться на службе, когда уже все стихло. Я не принял ни одного такого «оборотня». Когда было страшно, они смылись и жили кто в Москве, кто Питере, кто в Клайпеде. Им было страшно. И мне было страшно. Всем было страшно, но мы же не сбежали от исполнения обязанностей. Мы ведь присягу давали.

 Можно было не выводить из Луганска милицию?

— Силы милиции не были выведены. Происходила ротация. В тот момент нужно было действовать кардинально, но для этого должна была быть сильная политическая воля. Хотя на тот момент милиция уже сама начала применять оружие, когда, например, расстреливали ивано-франковцев в здании военкомата в районе автовокзала. Мы тогда использовали любую возможность, чтобы доставить им боеприпасы и продовольствие.

Повторюсь, необходимо было проявить политическую волю, прежде всего, парламенту. На то время была огромная деморализация правоохранительных органов. Это важно было учесть. Никто не разговаривал с людьми, не объяснял им, не мотивировал. Думаю, что стороной, которая разыгрывала такой сценарий, все было учтено и припасен еще не один план. У нас же никаких стратегий не было. Мне тогда стало ясно, что ситуация, которая развивается, навязана нам извне.

Там это планировали давно и заботились о том, что будут внушать людям. У нас же не было ни соответствующих фильмов, ни телепередач, ни книг, ни газет, ни радио. А вот у противоположной стороны все это было, и луганчане попросту заглатывали эту наживку. Но если тогда мы это упустили, то обязательно все нужно делать сейчас. Горький опыт у нас уже есть. Мы недавно установили датчики и запустили процесс вещания на оккупированную территорию. Битва за людей начинается не с бряцания оружием, а с борьбы за их мозги.

«МОСКАЛЬ — ЭТО ГЛЫБА, И ВЫ ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ НЕ МОЖЕТЕ, КАКИМ ОПАСНОСТЯМ ОН ПОДВЕРГАЛСЯ»

 Сейчас продолжается режим тишины, который уже начали называть «перемирием». Этот относительный покой в зоне АТО действительно имеет долгосрочные основания?

— Мое мнение таково, что многое будет зависеть от Сирии. Если Ассад в Сирии победит, то вся эта армия «моторол» и «моджахедов» может вернуться к нам. Расслабляться слишком рано. Нельзя убирать блокпосты. Нужно продолжать наращивать свою мощь. Не забываем, что совсем недавно в Попасной боевики из ПТУРСа выстрелили в работающий трактор, в результате чего погибли люди. Это хрупкое перемирие. «Казачки» на той территории отведены вглубь, но не настолько, чтобы завтра не иметь возможности вновь активизироваться.

 Когда я приехал на Лисичанский блокпост в декабре прошлого года, то увидел там много луганчан. Некоторые мне говорили, что очень ждут команду наступать, так как в Луганске у них остались дома и все имущество, а на свободной территории у них ничего нет. Выходит дилемма:  если не отвоюем оккупированную территорию, то таким образом оставляем своих же бойцов без их имущества. С другой стороны, у нас перемирие. А третье, делает ли что-нибудь государство для того, чтобы адаптировать выехавшую из Луганска милицию? Существуют ли какие-либо программы по предоставлению им жилья, например?

— Если бы речь шла о том, что мы воюем с боевиками, то у нас достаточно сил, чтобы разогнать их в течение недели. Но за этими боевиками стоит мощная армия, которая является одной из сильнейших в мире. И это нужно понимать. Другого плана, как Минские соглашения, на данный момент просто не существует, хоть, может быть, это и принуждение к «любви». Вооруженные силы у нас уже стали совершенно другими. Это я могу сказать по своему примеру.

У меня одно из сильнейших спецподразделений в Украине — луганский спецназ, умеющий работать под пулями, которые летят в 20 см над головой. Но программ по жилью для милиции нет. Я выступаю как раз за то, чтобы для тех, кто не предал Родину и остался верен присяге, был продуман закон по обеспечению их жильем. Они лишились всего. Пусть это будет программа, рассчитанная на 5—10 лет, но такие сотрудники будут понимать, что рано или поздно у них будут свои квартиры. Иначе мы формируем в людях огромное разочарование от лишений и ощущения бесперспективности.

Причем это касается не только милиции, но и СБУ, и прокуратуры, и всех, кто защищает территориальную целостность страны. Для этого нужно принимать соответствующий закон. При этом мы делаем ошибку, давая статус участника боевых действий всем, кто служил в зоне АТО. Получается, что участник АТО автоматически становится участником боевых действий. Выходит, что и тот, кто просто пробыл в штабе, и тот, кто имел боевой контакт, получают равные льготы.

Так будет до бесконечности, и, соответственно, бюджет этого просто не потянет. Я знаю, что в Харькове и Киеве процесс выделения земли остановился. Есть люди, которые попадали под обстрел, кто работал в «серой зоне», кто стоял на блокпостах в непосредственной близости к боевым действиям. Закон всего этого не учитывает. Чем больше у нас будет участников боевых действий, тем меньше шансов, что бойцы все эти льготы и землю получат. Нужно дифференцировать каждого по справедливости.

— Поддерживаете ли вы контакты с бывшими коллегами, которые пошли служить «ЛНР»?

— Я не поддерживаю. Сотрудники мои последнее время тоже не поддерживают. Слишком много обид и претензий. Раньше жили вместе, и все было хорошо. Теперь это невозможно, так как каждому есть что вспомнить и что невозможно простить. Должно пройти время, которое залечит раны и расставит точки над «і». Вы знаете, война многое проявила. К сожалению, любая война выносит много пены наверх. Я увидел истинное лицо войны. Понял, что такое жуткий страх. Увидел настоящие отношения генералов и подчиненных. Увидел самодурство военных, которые облечены полномочиями.

Увидел людей, которые пускали слюни в опасности, и видел маленьких худых мужчин, которые внутренне оказались стальными глыбищами. В том числе увидел мужество генералов и офицеров. Со многими из них у меня сложились личные товарищеские отношения. Благодарен многим руководителям сектора «А» за разум и понимание. Их фамилии пока называть рано. Могу привести пример того, как меня спасли ребята из «Афганской сотни».

Это случилось на Веселой горе под Счастьем. Внезапно они меня повалили и потащили в укрытие. Я возмущен: «Вы что, очумели? Я — генерал!» Через время они мне показали местность, где я стоял. Говорят: «Смотри, генерал». Вся земля была посечена «градами». Дело в том, что эти ребята лишь только издали едва слышат характерный шум, моментально реагируют, ибо точно знают, что вот сейчас прилетит.

 Вам за эти полтора года довелось работать с тремя главами администраций Луганской области — Ириной Веригиной, Геннадием Москалем и Георгием Тукой. Какие у вас остались о них впечатления?

— Если бы это было мирное время, то думаю, что я не стал бы комментировать этот вопрос. Все-таки это главы области. Но пройдя полуторагодичный «курс бойца», за который фактически возродил луганскую милицию с нуля, я имею на это право. Ирина Веригина — человек искренний, который хорошо знает гуманитарное направление. Она мужественна, порой ездила на передовую, но у нее очень мало управленческого опыта. И не было команды.

Геннадий Москаль — это глыба. Вы представить себе не можете, каким опасностям он подвергался. Все что сделано за последнее время на Луганщине, — сделано Москалем. Не было администрации, не работали институты власти, за исключением правоохранительных органов, не было даже банков. Москаль подобрал команду, создал ее — фактически он запустил механизм работы Луганщины. У него большой авторитет среди местного населения.

Расскажу один эпизод. Приезжает на Луганщину Юрий Луценко. Москаль говорит: «Поедем, Юрий, туда-то. Я тебе кое-что покажу». Прошу Москаля: «Геннадий Геннадиевич, я уже догадываюсь куда вы поедете, не нужно, там опасно». Ответ мне: «Ты молчи». Тогда я беру 60 человек, и мы едем в самое пекло на определенном расстоянии от Москаля. Сначала походили по одному поселку, отвезли гуманитарную помощь, а потом Москаль говорит: «Едем дальше, за пост «Афганской сотни». Я опять останавливаю его, ибо там уже сепарская территория.

Москаль игнорирует мои предостережения, и мы едем дальше. Подъезжаем к сепарскому посту. Москаль мне: «Ты что, боишься?» Я выдвигаю вперед спецназ. Сепаров на блокпосту было шесть человек, и все они, увидев нас, разбежались. Подъехали «айдаровцы» и «Афганская сотня» и просят, чтобы мы уезжали отсюда. Но что я могу сказать Москалю? Захожу уставший в магазин, а спецназ залег по бокам от него. Присел. И вдруг заходит в магазин бабушка, спрашивает, кто я такой. Отвечаю: «Начальник Луганской милиции». Она: «Ой, наши «элэнэровские».

Говорю: «Бабуля, посмотри на шеврон — украинская милиция». Она перекрестилась и убежала. Уехали мы минут через 40. И сразу же то место бандиты накрыли минами. Да, с Геннадием Геннадиевичем работать непросто и в то же время легко, так как есть взаимопонимание. Уверен, что луганчане должны быть ему благодарны за то, что он сделал, за то, что вникал в каждую деталь и шел на огромный риск.

Относительно Георгия Туки могу сказать, что он человек новый. Пока за это короткое время его деятельности я не могу давать оценок. Но мы с ним мыслим по-разному. Это не значит, что он плохой. Просто у нас с ним разные подходы к решению задач, несмотря на общность целей. Георгий Борисович в государственном управлении пока человек не опытный. Но со временем, думаю, все станет на свои места, тем более, что управленческий механизм запущен предшественником.

Автор: Валентин ТОРБА, «День»

Поделитесь, и будет Вам счастье!
,

Copyright © 2008-2021. 44 канал Киев - Новости Аналитика Соцопросы

Данный сайт работает как социальный блог, открытая социальная площадка где каждый может опубликовать свои материалы, многие материалы приходят на почту и публикуются администрацией сайта после модерации. В связи с эти возможны некорректное отображение источника текста или графики, если Ваши авторские права или права на торговую марку (товарный знак) нарушены, просим извинения, указывайте о данных нарушениях нам на почту, и мы немедленно исправим это недоразумение. Спасибо.

Scroll to Top