- Нам постоянно навязывают из России, что сейчас в Украине война идет из-за притеснения русского языка. Вы как считаете?

- Не так считаю. По Конституции государственный язык в нашей стране - украинский. И государство обязуется обеспечить развитие языка национальных меньшинств. В европейской хартии о языках, которую, к слову сказать, не ратифицировала Россия, сказано, что государство должно заботиться о языках, которые находятся под угрозой исчезновения. В Украине, прежде всего, нуждаются в защите языки таких этнических меньшинств как крымские татары, гагаузы, крымчаки.

Безусловно, государственная забота должна быть и о языках, на которых говорит диаспора: русская и румынская, болгарская и еврейская, белорусская и другая. Однако у каждого из этих языков есть своя родина, и там они - государственные.

Скажите, разве пребывает русский язык под угрозой исчезновения? Я убежден, что такой проблемы в Украине нет. Русские, которых по последней переписи населения Украины 17,5 процента, могут развивать свой язык. Мы знаем, что столетиями проводилась системная русификация значительной части Украины, которая сначала была в составе российской империи, а потом СССР.

Не так давно я прочел статью народного писателя Удмуртии Вячеслава Ар-Серги «Русификация как наиболее «крупная унификация», где он пишет, что ни одной национальной школы в России нет, а есть только русские школы с преподаванием национального языка и литературы на... русском. Не говоря о других предметах. За последние 20 лет прекратили изучение удмуртского языка и литературы более чем в 200 школах республики. И вступительные экзамены в ВУЗы проходят на русском. Так пусть Кремль в своих федерациях сначала порядок наведет, а потом нас будет учить, какую языковую политику вести.

Но ведь они пытаются это делать. Лгут, что на Донбассе русский едва ли не запрещали. Одним словом, языковой войны в Украине нет. Есть просто война - покушение со стороны России на нашу независимость и суверенитет.

- Что на ваш взгляд нужно сделать, чтобы украинский язык окреп не только в стране, чтобы его услышали и за рубежом?

- Путь этот долог. Нам нужно иметь, конечно, законодательную базу. Но никакими законами невозможно достичь желаемого результата быстро.

 В Европе образец отношения государства к своему языку - Франция. Но она всерьез стала заботиться о нем еще с 16 века. Там делают все возможное, чтобы поддерживать его авторитет. В том числе, и за рубежом. Не случайно Франция располагает более 150 культурными центрами по всему миру.

Язык - это долгая и кропотливая работа. Речь идет не о его навязывании, а о статусе. Важно, чтобы было престижно на нем общаться.

- Если язык - живой организм, то, вероятно, суржик - некая болезнь. Она возникает при соприкосновении языковых сред. Это неизбежно?

- Язык, развиваясь, захватывает в свою орбиту другие языки, «переваривает» их слова. Суржик для нас проблема, потому что украинский и русский близки, и последний легко проникает к нам. Если говорить о противостоянии суржику, то многое зависит от того, как поддерживать украинский литературный язык, который является эталоном. Здесь многое зависит не только от школы, но и культуры вещания радио, телевидения...

 - А молодые идут от украинского языка или к нему?

 - Чувствую, престиж нашего языка растет. И на улицах, и в метро слышу, что молодежь стала больше общаться по-украински. Тут сыграли свою роль революции - Оранжевая и Достоинства. К тому же, молодые люди родились в независимой Украине, у них нет синдрома «старшего брата» и соответствующих стереотипов. Однако навязывание русского языка через СМИ все еще оставляет значительную часть молодых людей в его сфере.

Но знаете, что меня заинтересовало? В Малую Академию наук Украины, где я, вице-президент, отвечаю за гуманитарную сферу, в последние годы приходили, я бы так сказал, изысканные, патриотичные работы на украинском. По языку и литературе, истории и искусствоведению... Это работы учеников из Донбасса, Крыма и юга Украины. Словом, благоприятная тенденция складывалась. Увы, российская агрессия и тут свои деструктивные коррективы внесла...

 

Секс у нас есть

- Можете ли вы, Николай Григорьевич, сравнить человека в литературе 80-х с героем сегодняшним?

- Современной украинской литературе как раз не достает концентрации на человеке. Проза увлеклась тем, что когда-то было не разрешено - сексуальностью, мистикой. Возможностью сказать все, что хочешь, ненормативной лексикой. Это считалось смелостью. Но сегодня уже  не перед кем щеголять. А вот психологически углубленных произведений о тревогах нашего времени мало. Не достает романа в полном понимании этого слова, где есть масштаб, где идет развитие характера.

При этом у нас много молодых авторов. Безусловно, и спекулятивные вещи пишут, то, что не совсем справедливо называют «массовой литературой». Но и богатство талантов есть. Когда бываю в «Книгарні Є», просто теряюсь. Книг столько, что и десятой части, наверное, не прочту. Но, к сожалению, прежнего, массового читателя у нас нет. Современную украинскую литературу читают чрезвычайно мало.

- Можно ли это изменить?

- Я был у истоков конкурса «Коронация слова». Он стимулирует авторов, чтобы на украинском писали книги, которые легко читать. Чтобы расширить круг украиноязычного читателя, отдавали предпочтение произведениям остросюжетным, детективам, мистического, приключенческого характера.

Но хотя интерес к нашей книге нарастает, тиражи мизерны. Потому что у автора нет возможности о себе заявить, механизма популяризации нет. Что бы мы ни говорили о советском времени со всей его идеологизацией, тогда у писателя был доступ и к телеэкрану, и к газетной полосе. Он ездил по стране, выступал перед читателями, встречался с коллегами.

Но сегодня наша литература во многом на себе замкнута. А ведь государство обязано транслировать украинские литературные ценности за рубеж. Такой программы у нас нет. Когда в 92-ом я пришел в правительство, то предлагал, чтобы в госбюджет ввели специальную строку расходов на то, чтобы нашу литературу знали за границей. Я могу называть много имен, которые могли бы быть в сриске номинантов Нобелевской премии - Микола Винграновский, Лина Костенко, Иван Драч, Борис Олийнык,Роман Иванычук...Но для этого нужно, чтобы в мире о них знали как можно больше. Шаги к этому общеизвестны. Во-первых, государство должно профинансировать хорошие переводы на английский и немецкий, французский и испанский... Во-вторых, издать эти книги за рубежом в самых престижных издательствах. В-третьих, провести там рекламные кампании так, как они умеют это делать. И тогда за рубежом заинтересуются украинской литературой всерьез.

- Почему вам это сделать не удалось?

- Я проработал сравнительно недолго. И когда меня уволили, узнал об этом не от президента, не от премьер-министра, а из прессы. Когда второй раз пришел в правительство история повторилась. Ну, да Бог с этим.

А литература наша все же начинает за географические границы выходить. За счет инициативы отдельных писателей. Кроме Оксаны Забужко, Андрея Куркова Юрия Андруховича, Сергея Жадана, Ирены Карпы можно назвать еще пять-шесть имен. Жаль, не больше.

Одним словом, хоть и очень-очень медленно, идем вверх.

 

Это хрупкое слово - свобода

 

- Как Майдан на литературу нашу повлиял?

- Институт, которым я руковожу, расположен на улице Грушевского. Он был в эпицентре и Оранжевой революции, и революции Достоинства. В первый же день Оранжевой я, тогда депутат Верховной Рады, поставил напротив Почтампта палатку-приемную. И принимал там. На Майдане много наших писателей видел. Они революцию поддерживали. А во время революции Достоинства на третьем этаже нашего института, расположился Правый сектор. Хлопцы и в конференц-зале, и в коридоре у батарей спали. Словом, мы были в центре событий. Майдан дал ощущение свободы творческого самовыражения. Я много с кем говорил. И большинство почувствовало, что свобода дается не просто. Ее нужно не только добывать, но и защищать - иногда ценой жизни.

Майдан подчеркнул - мы в этом мире весьма уязвимы. И незаметно можем потерять все. Кто мог представить, что правление Януковича закончится так? Но не только ему самому, всей нашей стране пришлось расплачиваться за его компромисс с Москвой относительно договора с ЕС, разгул коррупции, олигархизацию Украины.

Кучма хотел, чтобы Украина вступила в ЕС и НАТО. И это обернулось для него кассетным скандалом. Помню, когда он уже разгорелся, в декабре 2000 года, я в самолете президента возвращался из Санкт-Петербурга - там открывали памятник Шевченко. Леонид Данилович был, скажем так, уже в хорошем настроении. И я осмелился спросить его, кто этот скандал создал. Он сказал «Одну ошибку я сделал, когда президентом стал. Нужно было сразу уволить все СБУ. Сверху донизу» И я думаю, что сегодня мало кто сомневается, что эту спецоперацию подготовили российские спецслужбы с тем, чтобы провести импичмент президента.

- Мы говорили о хрупкости свободы и отзвуке Майдана в литературе...

- Разумеется, теперь появится целый ряд спекулятивных вещей, ради славы и тиражей. Но серьезно осмыслить это будет очень непросто. Помню, после Оранжевой еще революции, я приехал в свое родное село на Ровеншине и с воодушевлением рассказывал родным о нашей победе. А одна моя родственница при этом заметила: без крови настоящей победы не будет. Она всю жизнь в селе прожила, но оказалась дальновидней иных столичных политиков. И я теперь думаю, что герои Небесной сотни в небо ушли не напрасно.

- На каком языке в Украине будут выходить книги лет через тридцать?

- Не смотря на то, что идет глобализация, границы государств нивелируются, и возникает суперсистема с чертами корпораций, я убежден, что будущее - за государствами национальными. Это подтверждает феномен Израиля. Полагаю, что в Украине нынешний период напряжения пройдет.

Проблема, что у нас нет нормальной литературной критики. Мы не отслеживаем литературный процесс. И на украинском языке, и на русском. Но Николай Ушаков, Борис Чичибабин и другие были известными русскоязычными поэтами Украины. Для меня украинская литература - это вся литература нашей страны. Скажем, Андрей Курков, который пишет на русском и украинском, - украинский писатель.

 

Другое измерение «я»

- В нынешнем августе вам исполняется 75. Верно ли, что свой день рождения вы определили сами?

- В Новоселках (теперь мое село называется Набережным), церкви не было. Родители ходили к запрещенным баптистам - их у нас называли штундами. И когда я родился, дату нигде не записали. Потом спрашивал у мамы: когда появился на свет? А она мне: разве я помню? Вас много было. Знаю только, что тогда жито уже сжали, а картошку еще не выкопали.

Уже повзрослевшим при заполнении документов я назвал 25 августа. Почему? Это день рождения моего друга. Решил с ним вместе отмечать.

- По первому своему образованию вы - учитель младших классов. Но мужчина, возящийся с малышами, - большая редкость. Что предопределило необычный выбор?

 - А выбора-то у меня и не было. Приехал из Сибири мой старший брат. И сказал: будешь в Дубновское педучилище поступать. Там как раз объявили набор после 10 класса. В школе, надо заметить, учился я плохо, по два года в одном классе сидел. Но в училище меня приняли. Наверное, потому, что нужны были хлопцы в духовой оркестр, чтобы на октябрьской демонстрации пройти по центральной улице. Ребята разобрали кто кларнет, кто флейту. А мне бас достался: самая большая труба. Представьте репетицию: рядом барабан бьет, капельмейстера не слышу, дую изо всех сил, кровь с губ капает... Ноты - темный лес. Мне цифры написали, какие клавиши нажимать, и повесили эту подсказку на спину музыканту, шагавшему впереди меня. И так - изо дня в день. Словом, и музыкальное образование получил.

А в нынешнем году меня на семидесятилетие училища пригласили. Хотел увидеть тех, с кем учился. В том самом дворе, где мы маршировали, стояли столики. За ними девчата регистрировали гостей. По годам выпуска. «Мой» столик с цифрой «60» оказался крайним. И там был один только я.

- Чем ваш институт занят сейчас?

 - У нас уникальный фонд - около 120 тысяч единиц хранения: рукописи от Сковороды до Стуса. Мы завершили издание 12-томной истории украинской литературы - от Киевской Руси до сегодняшнего дня. Издали уникальную шеститомную Шевченковскую энциклопедию. Работаем над 12-томным собранием сочинений великого поэта. Подробный рассказ о многом другом, что делаем, занял бы не один час.

- Может ли литература изменить человека к лучшему?

- В то, что литература может изменить мир, я не верю, но она может дать другое измерение своего «я». Начинаешь видеть себя иначе, значительно объемней. В тебе помещаются другие миры, другие герои. Ты переживаешь их жизнь, сравниваешь себя с ними - на подсознании. И... Да, можешь измениться.

 

Справка ТОЧНО

Николай Григорьевич Жулинский родился в селе Новоселки Ривненской области в 1940 году. Окончил факультет журналистики Киевского государственного университета им. Т. Шевченко. Доктор филологических наук, профессор, академик НАН Украины. Лауреат Шевченковской и других премий. Один из самых авторитетных литературоведов страны.

Был учителем, слесарем. С 1968 года   - аспирант Института литературы АН УССР.  С 1991 года - его директор.
С 1992 по 1994 и с 1999 по 2001 гг. - вице-премьер-министр Украины. Народный депутат  второго и четвертого созывов.

Возглавлял Комитет по Национальной премии Украины им.Тараса Шевченко.

Фото: oa.edu.ua